Анализ рассказа В.Набокова «Рождество»

В помощь ученикам 7 класса, готовящимся к суммативному оцениванию по литературе

Наш центр развития предоставляет образовательные услуги не только младшим школьникам. На дополнительные занятия часто приходят ученики среднего звена. Они испытывают затруднения в выполнении заданий, которые предлагаются обновленной программой по литературе. Среди таких – анализ эпизодов изучаемых произведений, написание эссе, анализ лирических произведений. Педагоги нашего центра развития помогают школьникам в подготовке к такого вида работам, которые включены в суммативное оценивание. В 4 четверти семиклассники будут знакомиться с рассказом В.Набокова «Рождество». Вашему вниманию предлагается итоговая работа по интерпретации этого произведения ученика 7 класса Бондаренко С. Его размышления будут полезны всем, кто заинтересован в глубоком и правильном понимании прочитанного.

Владимир   Набоков не был обычным писателем. Чтение его произведений не назовешь увлекательным путешествием по занимательному сюжету. Читатель Набокова должен приготовиться к неспешному постижению смысла, в раскрытии которого особую роль играют детали. Автор приглашает к вдумчивому прочтению, но тем увлекательнее приблизиться к раскрытию его замысла. Прочитав рассказ «Рождество», я восхитился необычностью авторской позиции в раскрытии темы жизни и смерти.

Удивляет название рассказа. Рождество – это светлый праздник, возвещающий о радости появления на свет Христа. Нам известны христианские традиции, связанные с  празднованием этого события. Чувства  верующих в этот день разделяются всеми. Рождественская ель с золочеными шарами, украшенная разноцветными бусами и живым сиянием зажженных свечей,  Вифлеемская звезда на ее макушке символизируют торжество жизни. Подарки, народные гуляния придают этому дню особое настроение.

Но в рассказе речь идет о трагедии смерти. И эта тема организует повествование значительной части рассказа. Уже начало рассказа погружает нас в состояние отчаяния, в котором пребывает главный герой. Реквиемное звучание первой фразы, построенной на аллитерации, - камертон к последующим событиям: «Вернувшись по вечереющим снегам из села в свою мызу, Слепцов сел в угол, на низкий плюшевый стул, на котором он не сиживал никогда». Ощутить силу душевных переживаний  нам помогают цветопись, особая роль деталей и символов, пронизывающих рассказ.  Мы отчетливо ощущаем темноту зимнего вечера, отсутствие света во флигеле, видим нежилой угол, в который герою и захотелось сесть. Вся атмосфера дома  говорит о скорби героя: «Комната плавала во тьме, в окно, сквозь стеклянные перья мороза, густо синел ранний вечер». Перед нами  одинокий человек, уставший жить, медленно произносящий: «Я больше не могу, не  - могу – больше…»

Картина вечереющего зимнего пейзажа полна боли от потери сына, но причина горя долго остаётся неизвестной. Ключевое слово «умер» спрятано в глубине портретного описания сына, каким его заполнил отец  - с его «неповторимым смехом», «милыми, гладкими, коричневыми ногами» в промокших сандалиях…  Столько жизни и прелести в мальчике со складным  сачком в руках и соломенной шляпе, идущем  по мосту, усеянному сережками! Столько отцовской нежности и любования!  И вдруг  неожиданный обрыв фразы – и  резкий переход к короткому нераспространенному предложению – «он умер». Такое построение фразы напоминает мне кокон бабочки, внутри которого спрятано что-то очень важное, но глубоко скрытое: ведь после сообщения о смерти мальчика автор продолжает укрывать, страшный смысл произошедшего, заворачивая его словесной тканью.  Слепцов перевозит «тяжелый, словно всею жизнью наполненный гроб, в маленький белокаменный склеп близ сельской церкви», понимая, что и его жизнь потеряла какой-либо смысл: «Завтра Рождество… А я умру, конечно, это так просто, сегодня же…»  А как иначе, если до конца обнажилась его жизнь – «горестная до ужаса, унизительно бесцельная, бесплодная, лишенная чудес…»

Удивительна роль пейзажных зарисовок. Утро следующего дня наполнено торжествующей  красотой зимнего пейзажа, сиянием его белизны и чистоты. Мы видим «белые купола клумб»  высокого парка, где «где каждый черный сучок окаймлен был серебром», а оснеженные кусты похожи на застывшие снеговые фонтаны. Нас завораживает цветовое решение этого эпизода. На ослепительно-белый цвет накладываются редкие цветные мазки, добавляющие зимнему утру радостные нотки звучания: райские ромбы отражения цветных стекол веранды, зеленоватая синева сосулек, зеленые лапы елей под «пухлым и сверкающим грузом», шафранные пятна возле песьих следов, прожегшие снег.   Яркое, солнечное, позитивное начало дня  мы видим глазами героя, не понимающего, почему его горе не находит отклика в природе и, вопреки его ощущению победы смерти над жизнью, говорит о красоте бытия.

Герой подходит к мосту. Мост – емкий символ перехода человека на другой берег своего жизненного пути. Но Слепцов сворачивает с этой тропы, устремляясь к тому месту, где парк обрывался к реке. Стоя над обрывом, он смутно видел, как «слепо сиял церковный крест». Чуткий к слову, писатель все-таки ставит рядом однокоренные слова, удваивая смысл понятия «слепой». И мы понимаем, что  не только набежавшие слезы мешают увидеть на том берегу крест как напоминание ценности человеческой жизни «во имя Отца, и Сына, и Святого духа». Восхождение к этому пониманию еще не началось: пройдены первые ступени. Поэтому возвращение героя в дом  напоминает посещение склепа: мебель в  саванах, вместо люстры - незвенящий мешок, серые квадраты занавешенных картин, белоснежный кафель печей. Этот белый цвет интерьера не похож на ослепительную белизну зимнего утра. Он мертв, и желтый свет лампы с жестяным рефлектором не меняет ощущения смерти. Зачем ель? Она не нужна, ее убирают.

Автор даёт герою фамилию, смысл которой мы понимаем не сразу. Почему Слепцов? Ослеп от горя или давно потерял смысл жизни? А когда отец начинает разбирать вещи так рано ушедшего из жизни сына, мы понимаем, что он не всегда понимал своего ребенка. Мальчик прожил хоть короткую, но яркую, интересную и насыщенную жизнь, в которой было всё: природа, красота, безответная любовь к девочке, велосипед, школа, чудная коллекция бабочек. Обо всем этом перед смертью мальчик успел «радостно, жарко» проговорить в бреду. Записи его дневника расшифруют обозначенные смыслы. Особенно остро воспринимаются строки о ней: «Проезжал мимо ее дачи, но ее не видел… Моя  прелесть, моя радость…» И еще: «Вечером шел дождь.  Она, вероятно, уехала, а я с нею так и не познакомился.  Прощай, моя радость. Я ужасно тоскую». Горечь неразделенной любви завершается словом «прощай». Как символично! И бабочки, занимавшие в жизни мальчика такое же важное место, как и в жизни самого автора.

Именно с коконом индийского шелкопряда будет связан кульминационный момент произведения. Произошло настоящее чудо рождения бабочки, из, казалось бы, мертвой куколки: «Оно так долго ожидало своего появления, так напряжённо набирало сил и вот теперь, вырвавшись, медленно и чудесно росло». Почему «оно»? Потому что чудо!  Виртуозное построение эпизода преображения  бабочки, вначале напоминавшей мышь, в прекраснейшее существо, звучит гимном жизни, победившей смерть. Развернулись, распростерлись смятые лоскутки бархатных крыльев с четырьмя слюдяными оконцами, налились воздухом и окрепли веерные жилы, распростерли.  Бабочка символизирует красоту жизни во всех ее проявлениях. И ее прорыв сквозь шелк кокона наполнен восторгом перед  открывающейся красотой: «И крылья – еще слабые, еще влажные – все продолжали расти, расправляться … до предела, положенного Богом». Вот и прозвучало – только  в финале рассказа! -  слово Бог, знаменующее рождество нового мироощущения героя. Именно это чудо рождения индийского шелкопряда, которого не дождался мальчик,  возвращает Слепцова к жизни. Удивительно точное описание преображения черного комочка в громадную ночную бабочку передаёт чувства наблюдающего за ней человека: «И тогда простертые крылья… вздохнули в порыве нежного, восхитительного, почти человеческого счастья». Возращение Слепцова к жизни состоялось.

Чтение  небольшого рассказа Набокова не назовешь легким. Писателя отличает  своеобразие воплощения авторского замысла, которому подчиняется весь строй произведения. Торжество жизни над смертью и ее непреходящая ценность открывается не сразу и  только вдумчивому  читателю. И если это  случается, происходит чудо рождения  настоящего читателя, для которого книги Набокова обязательно займут свое место на книжной полке самых нужных книг.

Бондаренко Семен, ученик школы-гимназии №31

г.Нур-Султан

апрель 2019 Г