Бояться не страшно – 2

Продолжаем тему, которая может быть интересна родителям все возрастных групп нашего центра развития.

У монстра есть имя

Самая большая глупость, на которую способны взрослые в общении с детьми – пытаться убедить их, что чудовищ не существует. Это тем страннее, что взрослые сами склонны демонизировать все, с чем вступают в конфликт (то есть, все подряд). Между тем, детские монстры гораздо более предметны, осязаемы и понятны. И с ними можно если и не дружить, то по крайней мере не ссориться.

Если исходить из того, что чудовище – это некое существо, обладающее пугающей внешностью и способностью причинять вред, то под данное определение подойдет даже одна моя знакомая старушка, которая регулярно обещает испортить жизнь всем соседям, но пока что мухи не обидела. Настоящий монстр пугает именно неопределенностью своей, неясностью того, кем или чем он является.

Один из наиболее жутких сказочных персонажей – вовсе не зубастый оборотень или великан-людоед, а – напротив – карлик, до поры до времени никак не проявляющий своей злобы. Более того, он помогает героине выпутаться из сложной ситуации, превращая солому в золото, а в качестве награды – вернее, оплаты за эту помощь просит отдать ему ребенка. Избежать этого можно, если назвать имя карлика. В этом обманчиво простом условии и заключается весь ужас: могущество карлика не вызывает сомнений, но вот кто же он такой?.. И когда по воле случая имя становится известно – Румпельштильцхен! – монструозность этого существа мгновенно иссякает, и от досады карлик разрывает себя пополам.

Взрослые пытаются объяснить то, что их пугает и тревожит, через свой опыт (как правило, довольно однообразный), через набор устоявшихся правил и причинно-следственных связей (в большинстве случае – ошибочных), тогда как дети, столкнувшись с чудовищем, в противостоянии с ним сразу же идут по верному пути. Дети задают единственно верный в такой ситуации вопрос.

- Кто это? – тихо спрашивает Харитон, указывая на огромного таракана с длиннющими антеннами, расположившегося на самом видном месте, под окном деревенского дома. В городе не встретишь насекомых столь угрожающих размеров, и ребенок интуитивно понимает, что держаться от этого монстра нужно подальше. Хотя на самом деле это не так. Жук-усач (а перед нами как раз он) совершенно безобиден. И я отвечаю:

- Это Сигизмунд.

Объяснение исчерпывающее. Не знаю, насколько оно оправдано с педагогической точки зрения, но испуг устраняет. Не очень-то и страшно чудовище, у которого, оказывается, есть имя. Уже через минуту после знакомства Сигизмунд оказывается на ладони Харитона, а спустя еще какое-то время торжественно вносится в дом и поселяется в спальне, на выступе стены.

Вопрос «кто это?» не требует многословного ответа. Заверения в духе «бояться нечего» и «никаких монстров не существует» - вообще преступны, поскольку противоречат детскому воображению. Ребенок видит нечто непонятное, пугающее, но совершенно реальное для него, и слова взрослых о том, что это нечто на самом деле не страшно, лишь убедят его, что он одинок в своем страхе.

Имя делает монстра понятным и неопасным. В сущности, даже Баба-Яга – это не столько имя, сколько, если угодно, должность. А назовите вы Бабу-Ягу как-нибудь по-человечески, скажем, Алевтиной Филипповной – и напугать ею ребенка уже вряд ли получится, даже при желании.

Чудовища то и дело появляются в сказках и в мультиках, подкарауливают во время прогулок по парку, прячутся в темном углу комнаты за ящиком с игрушками – и это нормально, потому что детский мир состоит из непонятного и непривычного. В каком-то смысле это мир чудовищ. Со временем он и так станет понятнее и скучней, поэтому ни к чему разочаровывать худшие детские опасения уже сейчас.

Это чудовище? Да! У него есть имя, а остальное оно расскажет само.

Владислав Шпаков, отец двух детей